XVII СТОЛЕТИЕ, КИРХЕР, ШОТТ И ДРУГИЕ
Этот удивительный XVII век! Век замечательных открытий и изобретений, век становления современной науки, век математический, Saeculum mathematicum, век, когда трудами Фрэнеиса Бэкона и Рене Декарта естествознание начало освобождаться от пут теологии; век, когда были созданы маятниковые часы и морской хронометр, микроскоп, телескоп, термометр, ртутный барометр, гигрометр, счетная машина... XVII век—век Га-лилео Галилея, Иоганна Кеплера, Исаака Ньютона, Гот-фрида Вильгельма Лейбница, Блеза Паскаля, Джона Непера, братьев Бернулли, Христиана Гюйгенса, Роберта Гука, Антона Левенгука, Роберта Бойля, Жозефа Саве-ра и многих, многих других. В XVII веке появляются первые академии наук — Флорентийская академия опытов (1657), лондонское Королевское общество (1662), Парижская академия наук (1666), первые государственные обсерватории—в Париже (1672) и Гринвиче (1675);
первые научные журналы — французский «Журнал ученых» (1665), английский «Философские труды» (1665).
«Ax, люди XVII века! Как основательно они все знали! Как медленно читали!» (Густав Флобер).
&3
Люди XVII века знали все «основательно», но еще не всегда могли отличить зерна от плевел. Вот почему в то время, когда Роберт Бойль создавал основы научной химии, еще дымились реторты в лабораториях алхимиков; «отец» научной геологии, датчанин Н. Стенсен пытался связать свою геологическую историю земли с библейским потопом; гениальный астроном Кеплер составлял гороскопы; великие математики Непео и Ньютон вычисляли день «Страшного суда» и прихода антихриста, а книги наряду с научным содержанием были полны описаниями невероятных событий, диковинных фактов и неожиданных изобретений.
Весьма показательны в этом отношении книги двух отцов-иезуитов—/Афанасия Кирхера и Каспара Шотта, трудолюбивых исследователей и неутомимых сочинителей. «Кирхер был человеком, обладавшим необыкновенной эрудицией/но не любившим тщательного обдумывания и не терпевшим критики»,— писал один из его биографов.
« Он был одарен очень смелым воображением, обширной памятью и колоссальным терпением, но несмотря на это ему не удалось проверить все факты, изложенные в его книгах». А вот мнение о трудах Шотта французского писателя и ученого Мерсье де Сент-Леже (1785): «Я знаю, эти сочинения не свободны от недостатков; их автор, если хотите, перегружен множеством бесполезных, случайных и смешных вещей, но там можно найти любопытные факты, драгоценные наблюдения, опыты, заслуживающие внимания; они могут указать дорогу к открытиям тем, кто будет иметь смелость копаться в этой шахте...»
Жизненные пути Афанасия Кирхера и-Каспара Шотта, то пересекавшиеся между собой, то расходившиеся, характерны для «кабинетных» ученых XVII столетия, которые в первую часть жизни учились сами, а во вторую — учили других.
Афанасий Кирхер родился 2 мая 1602 года в Гейсе-не, он был 9 ребенком доктора теологии Иоганна Кирхера. До 11 лет он посещал гейсенскую начальную школу и, кроме того, занимался с отцом музыкой, латынью и географией. В 1612 году мальчика перевели в иезуитское училище при -старинном монастыре Фульда, а еще через 6 лет, после вступления Кирхера в орден Иисуса, его зачислили в иезуитский колледж в. Падеборне. Здесь
б* |
99 |
В 1623 году Кирхер начинает свою преподавательскую деятельность учителем греческого языка в Эйхс-фельде, но затем вновь в течение 1624—1627 годов изучает теологию в Майнце. По педагогической традиции иезуитов, в соответствии с которой последний год студент обязан был провести в стенах другого училища, Кирхер переводится в 1628 году в Шнеер, где и получает сан священника. В следующем году он зачисляется профессором математики, философии и восточных языков Вюрцбургского университета. Одним из его студентов и восторженным почитателем, с которым молодого профессора связала крепкая дружба, был 23-летний иезуит Каспар Шотт.
Вскоре, однако, Тридцатилетняя война вмешалась в жизнь университета: после победного сражения у Брей-тенфельда шведский король Густав-Адольф в октябре 1631 года занял Вюрцбург. Кирхер бежит во Францию, где в Авиньоне продолжает свою педагогическую деятельность, а Шотт находит прибежище в одном из итальянских иезуитских колледжей.
В 1638 году Кирхер стал профессором римской высшей школы иезуитов (Коллегио Романо). Последующие годы вплоть до смерти, наступившей 27 ноября 1680 года, он жил почти безвыездно в Риме.
Шотт после окончания колледжа долгие годы преподавал моральную теологию и математику в Палермо, в 1651—1653 годах был ассистентом Кирхера в Коллегио Романо, а затем — профессором математики и физики в иезуитской школе родного Вюрцбурга. Умер Каспар Шотт в 1666 году.
Из-под трудолюбивых перьев Кирхера и Шотта вышло большое количество пухлых фолиантов — учебников *, монографий по отдельным вопросам науки и техники и просто пестрых собраний фактов, рассказов, домыслов. Заметим, что все сочинения Шотта могут рассматриваться в основе своей как сокращенное изложение
* Интересно, что курс физики в первых русских высших учебных заведениях — Киево-Могилянской и Московской славяно-греко-латинской духовных академиях имел раздел «De magia», в котором использовались в основном труды Кирхера и Щотта о «натуральных магиях» (об оптических явлениях и оптических инструментах).
100
рукописей Кирхера. Какие только вопросы в них не затронуты!
Арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра, учение о логарифмах, астрономия, хронография, география, акустика, диоптрика и катоптрика, механика, статика, гидрология, гидротехника, пиротехника, криптография, фортификация, топография, химия, архитектура, строительная механика, музыка, телескоп, трубы для тугоухих, микроскопы, магниты и их свойства, гидравлические органы, автоматы, пневматические машины, водолазные колокола, военная тактика и стратегия и т.
д. Но, кроме того, там говорилось об астрологии, о симпатиях между неодушевленными телами, о вечных двигателях, о медицинском чародействе, о физиогномике, о различных видах гадания, об ангелах и демонах, привидениях и кентаврах, сатирах, нимфах и великанах, бесноватых, ли-кантропах, о фокусах с картами и стаканами, о редких медицинских рецептах, о статуях, которые говорят и двигаются, о палингенезе — способе воскрешения растений из пепла и пр.
Иногда среди вороха сведений блеснет алмазное зерно: первые удачные попытки расшифровки египетских иероглифов; «блошиное стекло» — нехитрый увеличительный прибор с двояковыпуклой линзой, изобретенный Кирхером в 1645 году; первое описание воздушного насоса Отто фон Герике, помещенное с согласия автора в одну из книг Шотта; рупор-громкоговоритель — здесь Кирхер оспаривал авторство у Сэмюэла Морлэнда; наконец, первая попытка механизации неперовских палочек — прибор, изобретенный, вероятно, Кирхером, но описанный Шоттом в книге «Organurn matnematicum» (1688).
Устройство «математического органа» (рис. 52) очень несложно. 10 палочек Непера наклеены одна за другой .на боковую поверхность цилиндра. 9 подобны» цилиндров помещены на горизонтальных осях в ящикеA BCDER, причем каждая ось заканчивается ручкой а. Цилиндры закрыты сверху разлинованным листом картона с узкими вертикальными прорезями 1К..
Поворотом ручек можно установить в этих прорезях нужные палочки. В клетках крайнего левого столбца MN расположены первые 9 цифр, остальные столбцы могут быть использованы для записи промежуточных результатов. На внутренней стороне откидной крышки HARG помещена вспомогательная таблица.
Таким образом, в приборе Кирхера—Шотта был механизирован процесс подбора палбчек для представ-
101
ления необходимого множимого и расширен диапазон «представимых чисел» *.
Вслед за Кирхером и Шоттом цилиндрическую форму палочек использовали в своих счетных устройствах и другие изобретатели.
В XVII столетии это сделал Рене Грийе, часовой мастер Людовика XIV, опубликовавший в <Журнале ученых» за 1678 год описание «новой арифметической машины». Она представляла собой сочетание суммирующего механизма Паскаля с цилиндром Непера. Известно, что Грийе демонстрировал ее работу в монастыре св. Жана Латранского и впоследствии изго-. товиЛ еще одну усовершенствованную копию машины.
Примерно в те же годы популярностью пользовался барабан Пти, названный по имени его изобретателя Пьера Пти (1594—1677)—генерального инспектора Франции по фортификациям, друга Паскаля и большого любителя. точных наук. Пти наклеил полоски бумаги с начерченными палочками на картонные ленты и заставил их двигаться вдоль оси цилиндра.
В 1727 году уже знакомый нам немецкий механик Якоб Лейпольд видоизменил барабан Пти, придав ему десятиугольную форму (рис. 54).
Барабан Лейпольда состоял из 11 десятиугольных шайб, уста-новленйых на общей оси F, Крайняя правая шайба оставалась во время работы с барабаном неподвижной, остальные 10 шайб могли свободно поворачиваться от руки. Для фиксации углового положения шайб в отверстия d вставлялись пальцы с. На каждую из 10 граней вращающейся шайбы была нанесена одна и та же палочка Непера, а на боковую грань неподвижной шайбы, обращенной к наблюдателю,— колонка из цифр 1, 2,—,9. Множимое набиралось, поворотом соответствующих шайб,и фиксацией их против неподвижной колонки цифр множителя.
Год спустя М. Фортиус предложил свой прибор, состоявший из ряда подвижных концентрических кругов, на которых были нанесены все те же Неперовы палочки.